Я разглядывал Москву через оболочку своего сиюминутного восприятия, с настороженностью и любопытством, словно человек, оказавшийся у подножья действующего вулкана. Квинтэссенция Москвы - ее дома, место, где живут ее обитатели.
Существующее в Израиле понятие "shikun" - район, застроенный многоквартирными домами - и близко не дает представления о том, что видишь здесь. Сравнения с пустыней, степью или морем тоже не годятся.
Чтобы хоть немного представить себе это зрелище, вообразите компьютерную плату, увеличенную до размеров 100 x 100 километров. И еще я видел людей, которые живут внутри этого пространства. И они знают, как в нем жить. Они могут перехитрить даже этот гигантский организм.
Фото отсюда.
[cut Избранные фрагменты статьи]Москву описать очень трудно. Милые банальности со стандартным зачином вроде 'Париж - это...' или 'Сан-Франциско - это...' здесь не сработают. Она настолько огромна, что даже слово 'город' как-то для нее маловато. Я недавно побывал в Москве, но до сих пор не могу осмыслить увиденное.
Я приехал туда, наполненный русской литературой, русской музыкой, и, главное, множеством образов, что связали с Москвой прошлые поколения. То тут, то там, конечно, я видел знаменитые памятники, время от времени то, что я видел, отзывалось эхом из обрывков рассказов и стихов. Я побывал в нескольких монастырях, видел известные достопримечательности, но связать их в единый образ не мог.
Отрывочные 'картинки' города, - Красная площадь, Кремль и так далее - обрывки традиционных представлений о том, какими должны быть улицы, площади, здания, в Москве, словно пустые скорлупки, несет на гребне колоссальной серой волны, захлестнувшей все пространство до самого горизонта. То, что говорится о Москве в русской литературе, в том числе современной, никак не связано с ее природой. Этот город - сплошное тектоническое движение серой материи, чью силу не измеришь ассоциациями и представлениями, рожденными человеческой жизнью.
На уровне отдельного переулка, жилого дома, супермаркета или газетного киоска этот город не отличается от других. Но когда вы попадаете в его главные артерии - улицы, связывающие кварталы, ведущие в центр или из центра - и перемещаетесь, на машине или пешком, внутри этого гигантского каменного тела, вы немедленно утрачиваете любые знакомые человеку ориентиры. Конечно, в Москве я был случайным, мимолетным гостем. Но мимолетным гостем мне доводилось бывать и в других городах. В Москве же я чувствовал себя отверженным, словно здесь полностью исчезает связь между городом и человеком.
Собственно, и городом я ее называю из-за отсутствия другого подходящего слова. На грандиозных улицах те, кто по ним ходит, кажутся настолько незначительными, что контакта между улицей и людьми просто нет. Город вас просто не видит.
Полный текст: часть вторая - о русской культуре...
Москва и тень от посоха слепца ("Haaretz", Израиль)
Ариэль Хиршфельд (Ariel Hirschfeld), 07 октября 2008[/cut]
Просьба комментировать здесь
Существующее в Израиле понятие "shikun" - район, застроенный многоквартирными домами - и близко не дает представления о том, что видишь здесь. Сравнения с пустыней, степью или морем тоже не годятся.
Чтобы хоть немного представить себе это зрелище, вообразите компьютерную плату, увеличенную до размеров 100 x 100 километров. И еще я видел людей, которые живут внутри этого пространства. И они знают, как в нем жить. Они могут перехитрить даже этот гигантский организм.
Фото отсюда.
[cut Избранные фрагменты статьи]Москву описать очень трудно. Милые банальности со стандартным зачином вроде 'Париж - это...' или 'Сан-Франциско - это...' здесь не сработают. Она настолько огромна, что даже слово 'город' как-то для нее маловато. Я недавно побывал в Москве, но до сих пор не могу осмыслить увиденное.
Я приехал туда, наполненный русской литературой, русской музыкой, и, главное, множеством образов, что связали с Москвой прошлые поколения. То тут, то там, конечно, я видел знаменитые памятники, время от времени то, что я видел, отзывалось эхом из обрывков рассказов и стихов. Я побывал в нескольких монастырях, видел известные достопримечательности, но связать их в единый образ не мог.
Отрывочные 'картинки' города, - Красная площадь, Кремль и так далее - обрывки традиционных представлений о том, какими должны быть улицы, площади, здания, в Москве, словно пустые скорлупки, несет на гребне колоссальной серой волны, захлестнувшей все пространство до самого горизонта. То, что говорится о Москве в русской литературе, в том числе современной, никак не связано с ее природой. Этот город - сплошное тектоническое движение серой материи, чью силу не измеришь ассоциациями и представлениями, рожденными человеческой жизнью.
На уровне отдельного переулка, жилого дома, супермаркета или газетного киоска этот город не отличается от других. Но когда вы попадаете в его главные артерии - улицы, связывающие кварталы, ведущие в центр или из центра - и перемещаетесь, на машине или пешком, внутри этого гигантского каменного тела, вы немедленно утрачиваете любые знакомые человеку ориентиры. Конечно, в Москве я был случайным, мимолетным гостем. Но мимолетным гостем мне доводилось бывать и в других городах. В Москве же я чувствовал себя отверженным, словно здесь полностью исчезает связь между городом и человеком.
Собственно, и городом я ее называю из-за отсутствия другого подходящего слова. На грандиозных улицах те, кто по ним ходит, кажутся настолько незначительными, что контакта между улицей и людьми просто нет. Город вас просто не видит.
Полный текст: часть вторая - о русской культуре...
Москва и тень от посоха слепца ("Haaretz", Израиль)
Ариэль Хиршфельд (Ariel Hirschfeld), 07 октября 2008[/cut]
Просьба комментировать здесь
Комментарии